Бартлетт наблюдал за Орландой, размышляя о ней, желая. Он был рад, что её выкупать не надо. «Чёрт, это было бы ужасно. Или нет? — спрашивал он себя. — Платишь несколько баксов, а потом в койку, и двигай дальше. Этого ли мне надо?»
— Что, — спросила она.
— Да вот, размышляю, какая паршивая у этих девиц жизнь.
— О, какая же она паршивая? Совсем не паршивая. — Орланда возразила с такой безмерной наивностью, что он был потрясён. — Это, наверное, лучшее время в их жизни. Они красиво одеты, им говорят комплименты, за ними бегают. На какую ещё работу может рассчитывать девушка, если у неё нет никакого особого образования? Секретарши, если повезёт, или фабричной работницы — двенадцать-четырнадцать часов в день за десять гонконгских долларов. Надо бы тебе, Линк, посетить одну из здешних фабрик и посмотреть, в каких условиях они работают. Я тебя свожу. Пожалуйста, а? Ты должен посмотреть, как люди работают, и тогда ты поймёшь, какие мы здесь. Я с удовольствием всё тебе покажу. Раз уж ты остаёшься, тебе нужно всё знать, Линк, всё испытать. О нет, они считают, что им повезло. По крайней мере, они, пусть и недолго, поживут хорошо, поедят и посмеются вдоволь.
— И не плачут?
— Всегда плачут. Но плакать — это обычное занятие девушки.