У казахстанского Билайна собственная интерпретация слова «навсегда».

На днях я получил вот такое смс-уведомление:

Билайн «заботливо» оповещает, что услуга «Интернет дома» с 1 декабря подорожает на 14%. И ни слова о причинах повышения стоимости или новых плюшках, которые потребитель в связи с этим получит. В общем всё с точностью до наоборот, как должно быть у нормального сервиса.

Ребята, у заботы другое определение. Забота — это в первую очередь честность. Почитайте Максима Ильяхова и расскажите честно, что повышаете стоимость, потому что, например, купили и установили новое оборудование, чтобы вечерами скорость не проседала, как это происходит сейчас, или, например, что «любящее» своих граждан государство в своей поддержке горячо любимого Казахтелекома давит на вас и по этой причине себестоимость трафика выросла. Даю зуб, такое отношение будет воспринято вашими клиентами в разы лучше. И не будет ощущения очередного наебалова обмана, которое потребители испытывают сейчас.

«А причем тут навсегда», — спросите вы? Дело в том, что вот так называется мой закрываемый тариф:

P.S. Кстати, открыв сайт Казахтелекома, чтобы вставить в статью ссылку на него, вижу, что они подняли скорость до 200 Мбит/сек. Может зря я отказался от их услуг? Но это уже совсем другая история.

После года валяния дурака вернулся к урокам английского языка. Правда, теперь в другом формате: если раньше это была группа с коллегами в офисе, то сейчас ходим к репетитору вдвоём с женой.

Мысль о том, что нужно возобновить уроки начала созревать у меня месяца через три после того, как прекратились наши занятия в офисе. Мысль созрела и потом ещё долго теплилась, до момента, когда случайно наткнулся на объявление у входа в подъезд, сфотографировал его и через неделю, пнув себя, набрал нужный номер телефона.

В ходе разговора в ответ на моё не без гордости: «У меня уровень advanced intermediate», — слышу — «Вообще-то эта фраза на английском произносится иначе, но ок — приходите, будем заниматься. И возьмите с собой тетрадь, ручку и обязательно словарь.» Реагирую уже не так самоуверенно: «Так словарь же есть в телефоне». «Ну мы ведь не в гаджеты играть собираемся, а язык учить», — получаю категоричный ответ. В итоге выбираю из имеющихся дома словарей один посвежее и 30 октября иду на первый урок. Из содержания первого урока запомнил только критику в адрес принесённого мною словаря. Отличие между плохим и хорошим словарём я окончательно понимаю уже в «Академкниге», где выбираю правильный словарь. Оказывается, абсолютное большинство нынешних печатных словарей совершенно бездушные: мелкий нечитаемый шрифт на газетной бумаге, в общем, такие книги, которые хочется поскорее закрыть.

Итак, уроки. Занимаемся на уютной кухне, которая и аудитория в одном лице: большой стол, доска на стене — в общем, всё необходимое под рукой. На старте были мысли приглашать учителя к себе, но пары занятий оказалось достаточно, чтобы понять, заниматься дома — вариант так себе. Не зря всё-таки сейчас популярны все эти коворкинги. Дома, как себя не обманывай, обстановка и атмосфера располагают для серьёзного погружения разве что в сериальчики, а никак ни во что-то серьёзное. И если для выбора места проведения занятий было достаточно пары занятий, то стиль обучения преподавателя я распробовал только через три недели. А первые недели было непонятно и даже раздражало, что за урок мы 100500 раз переключаемся с темы на тему и погружаемся в правила произношения звуков и букв. Хотелось привычно бежать по грамматике, слушать английскую речь и болтать самому. А ещё смущали частые акценты на совсем не относящихся к английскому языку вещах: географических названиях, популярных людях или отсылках к грамматике русского языка. И так прошли первые недели, и на очередном занятии, я вдруг начинаю понимать, насколько крут используемый метод, когда ты не только концентрируешься на английском, но и тренируешь голову в других направлениях. Ты начинаешь листать книги или рыскать в интернете. Чтобы, например, узнать, где находятся Глазго, Аддис-Абеба и Валетта. Или узнать какие пьесы, кроме «Ромео и Джульетты» и «Сна в летнюю ночь», написал Шекспир. Или, понимая, что забыл, чем наречие отличается от причастия, лезешь повторять части речи русского языка.

В общем, есть планы расти головой и вширь, и в глубь — ну идти к IELTS, конечно, для чёткого понимания своего прогресса.

Сколько я ждал новых иконок в офисных приложениях, но это, пожалуй, первый на моей памяти случай, когда понимаешь, что ДО было намного круче.

Адаптированность интерфейса к русскому языку была ужасная с самого начала. Как модно нынче говорить, от слова совсем. Чего только стоят растянутая на пятую часть экрана «Прочтенные/непрочтенные» и свесившаяся до крови из глаз «К исполнению». Но, очевидно, что старые иконки при этом были сделаны с душой.

И теперь. Вместо тёплых иконок мы получили набор сухих бездушных svg:

Досматриваю «Гибель Империи». Кино о российской контрразведке в годы заката царской эпохи и прихода к власти большевиков. Я точно не поклонник нового русского кино, но этот фильм, как говорится, зашёл. Наверное отчасти потому, что сильно перекликается со временем недавно прочитанных и понравившихся «Не прощаюсь» Бориса Акунина и «Белой Гвардии» Михаила Булгакова. Фильм не назвать новым, со времени выхода на экран прошло уже 13 лет. Но в этом есть своя прелесть: интересно видеть такое количество популярных актёров ещё совсем молодыми, тем более, что некоторых из них уже нет в живых.

К своему стыду понял, что совершенно не знаю деталей первой мировой войны. Пожалуй, стоит восполнить эти пробелы. В очередной раз тяжело было наблюдать, как сильно приход большевиков откинул страну назад. И как растерзали офицерство и интеллигенцию. Кстати, фильм снятый ещё в пору адекватности нынешнего российского президента, весьма сильно пронзает своей нарочитой патриотичностью, но она не отталкивает, как нынешняя, и даже наоборот. Пожалуй впервые чётко ощутил, что исторические события в России мне сильно ближе, чем они события в Средней Азии, в которой я родился и вырос. Наверное, именно так проявляется родственность с нацией. Хотя, признаться, я часто мечтаю оказаться в Алма-Ате или во Фрунзе первой половины 20 века.